(написано для InLiberty)
Третий срок Путина, как и первые два, начинается с закручивания гаек.
Казалось бы, куда их еще закручивать — но в жизни всегда есть место
совершенству. Поэтому работа кипит. Заводятся дела на оппозиционных
лидеров, ужесточаются законы, ставятся под контроль независимые СМИ. По
последнему пункту работы, правда, немного — поляна давно зачищена,
осталось лишь выполоть последние сорняки — перекрыть финансирование
«Новой газете», сменить совет директоров «Эха Москвы», убрать
гендиректора «Коммерсанта» и главного редактора «Большого города». В
этот же ряд иногда вписывают новые увольнения с НТВ.
Wednesday 11 July 2012
Friday 18 May 2012
Куркули
(написано для InLiberty)
В конце апреля британские дипломаты выразили надежду, что цены на номера в украинских гостиницах все же вернутся в разумные рамки. Если кто вдруг не знает, владельцы львовских, киевских и донецких отелей, решив, что второго первенства Европы на их веку уже, видимо, не случится, и надо ковать железо, пока горячо, так повысили плату за номера, что Мишель Платини, приезжавший месяц назад проверять готовность страны к приему главного футбольного турнира континента, пришел в ярость и обозвал владельцев жуликами и бандитами. Кипя праведным гневом, француз объяснил украинскому руководству, что когда цены повышаются с 40 до 60 евро — это понятно и простительно, но когда она взлетает с 40 до 400 — это уже ни в какие ворота не лезет. Украинское руководство взяло под козырек и пообещало исправить ситуацию. Но, судя по всему, сильно не преуспело. Reuters сообщает, что номер в трехзвездочной гостинице в центре Киева, обычно сдающийся за 106 евро (что само по себе неплохо, в Париже такой номер можно снять в полтора раза дешевле), на время финала пытаются сдать за 1211.
Британцы сравнивают эту ситуацию с чемпионатом мира в Южной Африке. Там местные гостиницы тоже задрали цены до заоблачных высот, но, увидев, что европейцы не спешат выкладывать деньги, пришли в чувство и за пять-шесть недель до начала чемпионата снизили их до нормального уровня. Проблема в том, что до первого матча осталось четыре недели, и украинцы, в отличие от африканцев, цены снижать не спешат. Есть подозрение, что для них это дело чести и они скорее удавятся, чем уступят европейским жмотам. У них там, в Европе, что, денег нет? Тогда нечего ездить, нехай дома сидят, телевизор смотрят. А если есть, так пусть ложат на кассу.
Упорством украинских куркулей нетрудно залюбоваться. Люди, как камикадзе, идут на верную смерть (в фигуральном, конечно, смысле), рискуют остаться вообще без заработка, но не сдают позиции. Чтоб ни себе ни людям. Как в том анекдоте — «Не зъим, так понадкусываю». Впрочем, мало кто сомневается, что великорусские рвачи ни в чем не уступят украинским. Через два года в Сочи ситуация будет похожей, и вряд ли окрики Путина смогут это исправить. По этому поводу можно, кстати, вспомнить московских таксистов, взвинтивших цены после взрывов в метро. А также киевских, которые, говорят, упрекали беженцев из Чернобыля, не желавших платить космические суммы: «Как вам не стыдно — у вас такое горе, а вы торгуетесь!»
Тут бы можно было остановиться, очередной раз прокляв засевшее всюду быдло. Или, как теперь модно, призвать интеллигенцию идти в народ, чтобы открыть ему глаза на то, что жадничать нехорошо. Только народ, в лице так называемых «отельеров», пропустит эти проповеди мимо ушей. Потому что как на Украине, так и в России, рвачество является самой выгодной, если не единственно возможной, бизнес-стратегией.
В конце апреля британские дипломаты выразили надежду, что цены на номера в украинских гостиницах все же вернутся в разумные рамки. Если кто вдруг не знает, владельцы львовских, киевских и донецких отелей, решив, что второго первенства Европы на их веку уже, видимо, не случится, и надо ковать железо, пока горячо, так повысили плату за номера, что Мишель Платини, приезжавший месяц назад проверять готовность страны к приему главного футбольного турнира континента, пришел в ярость и обозвал владельцев жуликами и бандитами. Кипя праведным гневом, француз объяснил украинскому руководству, что когда цены повышаются с 40 до 60 евро — это понятно и простительно, но когда она взлетает с 40 до 400 — это уже ни в какие ворота не лезет. Украинское руководство взяло под козырек и пообещало исправить ситуацию. Но, судя по всему, сильно не преуспело. Reuters сообщает, что номер в трехзвездочной гостинице в центре Киева, обычно сдающийся за 106 евро (что само по себе неплохо, в Париже такой номер можно снять в полтора раза дешевле), на время финала пытаются сдать за 1211.
Британцы сравнивают эту ситуацию с чемпионатом мира в Южной Африке. Там местные гостиницы тоже задрали цены до заоблачных высот, но, увидев, что европейцы не спешат выкладывать деньги, пришли в чувство и за пять-шесть недель до начала чемпионата снизили их до нормального уровня. Проблема в том, что до первого матча осталось четыре недели, и украинцы, в отличие от африканцев, цены снижать не спешат. Есть подозрение, что для них это дело чести и они скорее удавятся, чем уступят европейским жмотам. У них там, в Европе, что, денег нет? Тогда нечего ездить, нехай дома сидят, телевизор смотрят. А если есть, так пусть ложат на кассу.
Упорством украинских куркулей нетрудно залюбоваться. Люди, как камикадзе, идут на верную смерть (в фигуральном, конечно, смысле), рискуют остаться вообще без заработка, но не сдают позиции. Чтоб ни себе ни людям. Как в том анекдоте — «Не зъим, так понадкусываю». Впрочем, мало кто сомневается, что великорусские рвачи ни в чем не уступят украинским. Через два года в Сочи ситуация будет похожей, и вряд ли окрики Путина смогут это исправить. По этому поводу можно, кстати, вспомнить московских таксистов, взвинтивших цены после взрывов в метро. А также киевских, которые, говорят, упрекали беженцев из Чернобыля, не желавших платить космические суммы: «Как вам не стыдно — у вас такое горе, а вы торгуетесь!»
Тут бы можно было остановиться, очередной раз прокляв засевшее всюду быдло. Или, как теперь модно, призвать интеллигенцию идти в народ, чтобы открыть ему глаза на то, что жадничать нехорошо. Только народ, в лице так называемых «отельеров», пропустит эти проповеди мимо ушей. Потому что как на Украине, так и в России, рвачество является самой выгодной, если не единственно возможной, бизнес-стратегией.
Tuesday 10 April 2012
Фальсификация протестов
(написано для InLiberty)
Московские демонстрации выглядят с каждым днем все печальней. 4 февраля, на пике протестного движения, на проспекте Сахарова собралось, если верить организаторам, 120 тысяч человек. 26 февраля в Белом кольце участвовало уже вшестеро меньше — около 20 тысяч. Примерно столько же пришло 5 марта на Пушкинскую и 10-го на Новый Арбат. На этом протесты, похоже, окончательно выдохлись. 17 марта у Останкино и 31-го на Триумфальной было около тысячи человек — по самым смелым оценкам. Примерно столько же, если не больше, приходило на протестные митинги в начале прошлого года. Это, конечно, только Москва, но и вся Россия в сумме вряд ли добавила бы больше. Еще недавно казалось, что времена, когда протестовали только «маргиналы», остались в прошлом, но вот эйфория прошла, и все вернулось на круги своя. На этом фоне планы Удальцова провести в мае «Марш миллионов» вызывают скептическую усмешку. Где они, эти миллионы? Сегодня их не видно. И не понятно, откуда они появятся в мае.
Почему же так вышло? Почему движение, которое, как многим казалось еще в феврале, будет расти и расти, так быстро выдохлось? Мне кажется, дело в неискренности.
Московские демонстрации выглядят с каждым днем все печальней. 4 февраля, на пике протестного движения, на проспекте Сахарова собралось, если верить организаторам, 120 тысяч человек. 26 февраля в Белом кольце участвовало уже вшестеро меньше — около 20 тысяч. Примерно столько же пришло 5 марта на Пушкинскую и 10-го на Новый Арбат. На этом протесты, похоже, окончательно выдохлись. 17 марта у Останкино и 31-го на Триумфальной было около тысячи человек — по самым смелым оценкам. Примерно столько же, если не больше, приходило на протестные митинги в начале прошлого года. Это, конечно, только Москва, но и вся Россия в сумме вряд ли добавила бы больше. Еще недавно казалось, что времена, когда протестовали только «маргиналы», остались в прошлом, но вот эйфория прошла, и все вернулось на круги своя. На этом фоне планы Удальцова провести в мае «Марш миллионов» вызывают скептическую усмешку. Где они, эти миллионы? Сегодня их не видно. И не понятно, откуда они появятся в мае.
Почему же так вышло? Почему движение, которое, как многим казалось еще в феврале, будет расти и расти, так быстро выдохлось? Мне кажется, дело в неискренности.
Friday 17 February 2012
Путин, дети и делегитимация власти
(написано для InLiberty)
Когда я читаю дискуссии вокруг видеобращения Чулпан Хаматовой в поддержку Путина, меня поражает одна вещь. Вернее, отсутствие этой вещи. Одни — таких большинство — утверждают, что Путин взял Хаматову в заложницы и, если бы она отказалась, закрыл бы ее фонд помощи тяжело больным детям. Другие возражают, что Хаматова сама выбирает Путина, потому что он дает ей бабки и она всем довольна. Но никто — и это совершенно удивительно — не говорит: «Да вы что, с ума посходили? Не станет же Путин закрывать фонд помощи детям, больным онкологическими заболеваниями! За кого вы его вообще принимаете?»
Когда я читаю дискуссии вокруг видеобращения Чулпан Хаматовой в поддержку Путина, меня поражает одна вещь. Вернее, отсутствие этой вещи. Одни — таких большинство — утверждают, что Путин взял Хаматову в заложницы и, если бы она отказалась, закрыл бы ее фонд помощи тяжело больным детям. Другие возражают, что Хаматова сама выбирает Путина, потому что он дает ей бабки и она всем довольна. Но никто — и это совершенно удивительно — не говорит: «Да вы что, с ума посходили? Не станет же Путин закрывать фонд помощи детям, больным онкологическими заболеваниями! За кого вы его вообще принимаете?»
Friday 23 December 2011
Что я мог сделать один?
(написано для InLiberty)
«Что я мог сделать один?» — этот вопрос часто задают те, кто считает, что участвовать в протестах не имеет смысла, потому что голос одного человека все равно потеряется в шуме толпы и не сможет ни на что повлиять. «Если десять тысяч человек выйдут на демонстрацию, то моего присутствия или отсутствия все равно никто не заметит».
С другой стороны выдвигают аргумент: «А если бы все так считали?» Если бы все десять тысяч решили, что их личное участие ничего не изменит, они бы никуда не пошли и демонстраций бы просто не было.
Но и на это есть возражение — никаких «если бы» не бывает. Десятки тысяч людей не думают одинаково. Если я не пойду на демонстрацию, это никак не повлияет на решения десятков тысяч. Так? Или не так? Может ли один человек повлиять на поведение толпы? Согласно рассуждениям американского экономиста турецкого происхождения Тимура Курана — может.
«Что я мог сделать один?» — этот вопрос часто задают те, кто считает, что участвовать в протестах не имеет смысла, потому что голос одного человека все равно потеряется в шуме толпы и не сможет ни на что повлиять. «Если десять тысяч человек выйдут на демонстрацию, то моего присутствия или отсутствия все равно никто не заметит».
С другой стороны выдвигают аргумент: «А если бы все так считали?» Если бы все десять тысяч решили, что их личное участие ничего не изменит, они бы никуда не пошли и демонстраций бы просто не было.
Но и на это есть возражение — никаких «если бы» не бывает. Десятки тысяч людей не думают одинаково. Если я не пойду на демонстрацию, это никак не повлияет на решения десятков тысяч. Так? Или не так? Может ли один человек повлиять на поведение толпы? Согласно рассуждениям американского экономиста турецкого происхождения Тимура Курана — может.
Monday 3 October 2011
Война без победного конца
(написано для inLiberty)
Народная мудрость «к хорошему быстро привыкаешь» звучит красиво, но имеет мало общего с реальностью. К хорошему привыкают трудно, иногда и не привыкают вовсе. Всем знакомы истории о блокадниках, прячущих хлеб под матрас через годы после окончания войны.
Быстро зарабатываются только фобии. Достаточно один раз побывать в автомобильной аварии, чтобы потом месяцами не садиться за руль, или один раз быть укушенным собакой, чтобы потом годами бояться собак — даже если все собаки вокруг будут милы и воспитаны.
Умение привыкать к плохому — ключевое умение, доставшееся нам от пещерных предков. Как бы ни была неуютна окружающая среда, людям надо в ней выживать, а ежедневные размышления о том, «как все плохо», и сопутствующая им депрессия выживанию не способствуют. Во многих мемуарах мне встречались рассказы о том, как их авторы, будучи старшеклассниками в 1930-е годы, обсуждали аресты и исчезновения товарищей примерно с той же степенью отстраненности, с которой школьники сегодняшние обсуждают драки на школьном дворе. Сейчас это кажется чудовищным цинизмом. Тогда это был единственный способ не съехать с катушек. Менее страшных примеров тоже достаточно. Каждый, наверное, знает по себе, как, вернувшись из очередной поездки в Америку или Европу, первые дни страдаешь от грязного воздуха и вечно мрачных сограждан, но уже через неделю-две привыкаешь и даже не морщишься, услышав «чо встал» вместо «разрешите пройти» в метро или «чо надо?» вместо «что мы можем вам предложить?» в продуктовом. А через несколько месяцев, не говоря уже о годах, уже трудно себе представить, что бывает как-то иначе.
Десять лет назад, 11 сентября 2001 года, два самолета врезались в башни-близнецы Всемирного торгового центра в Нью-Йорке. Я хорошо помню этот день и даже эти минуты: у нас на работе был постоянно включен CNN и все мы, люди из семи разных стран, наблюдали за катастрофой с первых же минут. Я постил короткие маловразумительные сообщения в блог, и мои читатели думали, что это дурацкая шутка — потому что поверить в то, что такое случилось на самом деле, было действительно непросто. Всем казалось, что мир перевернулся и уже никогда не будет прежним.
Вскоре это ощущение прошло. Чем дальше, тем больше людей считает, что события 11 сентября 2001 года не имели долгосрочных последствий. Потрясенный мир пришел в себя, улыбнулся, отряхнулся и отправился по делам. И все продолжили жить примерно так, как жили и до катастрофы.
На самом деле это совсем не так. Десять лет назад мы жили по-другому. Наша жизнь была другой в мелочах, и мир в целом был устроен иначе. Изменения, которые к этому привели, происходили медленно и постепенно, и поэтому мы перестали их замечать. Но изменилось многое.
Народная мудрость «к хорошему быстро привыкаешь» звучит красиво, но имеет мало общего с реальностью. К хорошему привыкают трудно, иногда и не привыкают вовсе. Всем знакомы истории о блокадниках, прячущих хлеб под матрас через годы после окончания войны.
Быстро зарабатываются только фобии. Достаточно один раз побывать в автомобильной аварии, чтобы потом месяцами не садиться за руль, или один раз быть укушенным собакой, чтобы потом годами бояться собак — даже если все собаки вокруг будут милы и воспитаны.
Умение привыкать к плохому — ключевое умение, доставшееся нам от пещерных предков. Как бы ни была неуютна окружающая среда, людям надо в ней выживать, а ежедневные размышления о том, «как все плохо», и сопутствующая им депрессия выживанию не способствуют. Во многих мемуарах мне встречались рассказы о том, как их авторы, будучи старшеклассниками в 1930-е годы, обсуждали аресты и исчезновения товарищей примерно с той же степенью отстраненности, с которой школьники сегодняшние обсуждают драки на школьном дворе. Сейчас это кажется чудовищным цинизмом. Тогда это был единственный способ не съехать с катушек. Менее страшных примеров тоже достаточно. Каждый, наверное, знает по себе, как, вернувшись из очередной поездки в Америку или Европу, первые дни страдаешь от грязного воздуха и вечно мрачных сограждан, но уже через неделю-две привыкаешь и даже не морщишься, услышав «чо встал» вместо «разрешите пройти» в метро или «чо надо?» вместо «что мы можем вам предложить?» в продуктовом. А через несколько месяцев, не говоря уже о годах, уже трудно себе представить, что бывает как-то иначе.
Десять лет назад, 11 сентября 2001 года, два самолета врезались в башни-близнецы Всемирного торгового центра в Нью-Йорке. Я хорошо помню этот день и даже эти минуты: у нас на работе был постоянно включен CNN и все мы, люди из семи разных стран, наблюдали за катастрофой с первых же минут. Я постил короткие маловразумительные сообщения в блог, и мои читатели думали, что это дурацкая шутка — потому что поверить в то, что такое случилось на самом деле, было действительно непросто. Всем казалось, что мир перевернулся и уже никогда не будет прежним.
Вскоре это ощущение прошло. Чем дальше, тем больше людей считает, что события 11 сентября 2001 года не имели долгосрочных последствий. Потрясенный мир пришел в себя, улыбнулся, отряхнулся и отправился по делам. И все продолжили жить примерно так, как жили и до катастрофы.
На самом деле это совсем не так. Десять лет назад мы жили по-другому. Наша жизнь была другой в мелочах, и мир в целом был устроен иначе. Изменения, которые к этому привели, происходили медленно и постепенно, и поэтому мы перестали их замечать. Но изменилось многое.
Wednesday 17 August 2011
Лондон: граждане vs подданные
(написано для InLiberty)
Чем отличается гражданин от подданного? Самый простой ответ — подданный живет в монархии, а гражданин — в республике. Если копнуть глубже, можно сказать, что гражданин является субъектом власти, он, по крайней мере теоретически, и есть власть, все государственные институты являются инструментами исполнения его воли. Но поэтому гражданин и сам отвечает за все, что с ним происходит. Подданный же является объектом власти. Государственные институты существуют независимо от его желания и не должны исполнять волю подданных. Наоборот, это подданный должен исполнять волю властей, а государственные институты следят, чтобы он не уклонялся от этой обязанности. Соответственно, они же, власти, и несут ответственность за жизнь и благополучие подданных — как хозяин несет ответственность за сохранность своего имущества.
Раньше жители Великобритании назывались подданными. В результате правовой реформы, прошедшей после Второй мировой, они стали именоваться гражданами. Так теперь и написано в законах и в паспортах британцев. Но, оказывается, в королевстве до сих пор живут не только граждане, но и подданные. Разница между одними и другими стала отчетливо видна во время нынешних английских бунтов.
Чем отличается гражданин от подданного? Самый простой ответ — подданный живет в монархии, а гражданин — в республике. Если копнуть глубже, можно сказать, что гражданин является субъектом власти, он, по крайней мере теоретически, и есть власть, все государственные институты являются инструментами исполнения его воли. Но поэтому гражданин и сам отвечает за все, что с ним происходит. Подданный же является объектом власти. Государственные институты существуют независимо от его желания и не должны исполнять волю подданных. Наоборот, это подданный должен исполнять волю властей, а государственные институты следят, чтобы он не уклонялся от этой обязанности. Соответственно, они же, власти, и несут ответственность за жизнь и благополучие подданных — как хозяин несет ответственность за сохранность своего имущества.
Раньше жители Великобритании назывались подданными. В результате правовой реформы, прошедшей после Второй мировой, они стали именоваться гражданами. Так теперь и написано в законах и в паспортах британцев. Но, оказывается, в королевстве до сих пор живут не только граждане, но и подданные. Разница между одними и другими стала отчетливо видна во время нынешних английских бунтов.
Thursday 28 July 2011
Военный и чиновник
(написано для InLiberty)
На днях в Чили, чтобы положить конец спорам о смерти Сальвадора Альенде, эксгумировали его тело. Медэксперты определили, что путчисты не убивали президента-социалиста. Он застрелился сам, из подаренного ему Фиделем Кастро АК-47, короткой очередью в голову.
Собственно говоря, такова и была официальная версия. Но все последние четыре десятилетия она ставилась под сомнение. Основания сомневаться были — на теле Альенде обнаружены несколько пулевых ранений, сделанных из оружия, которым пользовались военные. После эксгумации выяснилось, что военные стреляли в уже мертвое тело.
Новость спровоцировала предсказуемую реакцию. Консервативные комментаторы торжествуют: «Левацкий миф разоблачен», «Большая ложь левых» и т.д. и т.п. Между тем, ничего не изменилось и ничего не разрешилось. Альенде покончил с собой не из-за несчастной любви, не из-за пьянства и не из-за депрессии. Он просто не хотел сдаваться солдатам, которые в эти минуты врывались в дворец Ла Монеда. Для такого нежелания были все основания — что расстрел его мертвого тела лишь подтверждает.
Из-за этой смерти Альенде и считают героем, а Пиночета — злодеем. А вовсе не потому, как считают многие правые, что Пиночет проводил так ненавистные левым либеральные реформы. Об Альенде говорят потому, что он, единственный из свергнутых хунтами президентов, умер с оружием в руках — в то время как остальные высокопоставленные жертвы переворотов спокойно доживали свой век в эмиграции — а некоторые и дома, на неплохой государственной пенсии.
Миф о том, что Пиночета ненавидят за успешные реформы, очень выгоден именно левым. Он вводит всю дискуссию о реформах в нужное им русло, связывая в массовом сознании убийства с либерализмом. Достаточно посмотреть недавние споры в блогах, активизировавшиеся в связи с новостями об автопсии. С одной стороны звучит: «Без диктатуры какого-нибудь упыря либеральные бредни ни при каких обстоятельствах не будут воплощены в жизнь». С другой: «Пиночет собрал всех коммуняк на стадионе и расстрелял. В результате страна быстро стала экономически процветать».
И то и другое — разные стороны одной идеи. Идеи, что для проведения радикальных рыночных реформ необходимо расправиться с оппозицией. Может, и не расстрелять на стадионе, но по крайней мере изолировать и заткнуть рот. Идеи, что для проведения таких реформ нужен Пиночет. К сожалению, эту идею поддерживают не только социалисты, но и значительная часть либералов. Мало что вредит репутации либерализма так, как это.
На днях в Чили, чтобы положить конец спорам о смерти Сальвадора Альенде, эксгумировали его тело. Медэксперты определили, что путчисты не убивали президента-социалиста. Он застрелился сам, из подаренного ему Фиделем Кастро АК-47, короткой очередью в голову.
Собственно говоря, такова и была официальная версия. Но все последние четыре десятилетия она ставилась под сомнение. Основания сомневаться были — на теле Альенде обнаружены несколько пулевых ранений, сделанных из оружия, которым пользовались военные. После эксгумации выяснилось, что военные стреляли в уже мертвое тело.
Новость спровоцировала предсказуемую реакцию. Консервативные комментаторы торжествуют: «Левацкий миф разоблачен», «Большая ложь левых» и т.д. и т.п. Между тем, ничего не изменилось и ничего не разрешилось. Альенде покончил с собой не из-за несчастной любви, не из-за пьянства и не из-за депрессии. Он просто не хотел сдаваться солдатам, которые в эти минуты врывались в дворец Ла Монеда. Для такого нежелания были все основания — что расстрел его мертвого тела лишь подтверждает.
Из-за этой смерти Альенде и считают героем, а Пиночета — злодеем. А вовсе не потому, как считают многие правые, что Пиночет проводил так ненавистные левым либеральные реформы. Об Альенде говорят потому, что он, единственный из свергнутых хунтами президентов, умер с оружием в руках — в то время как остальные высокопоставленные жертвы переворотов спокойно доживали свой век в эмиграции — а некоторые и дома, на неплохой государственной пенсии.
Миф о том, что Пиночета ненавидят за успешные реформы, очень выгоден именно левым. Он вводит всю дискуссию о реформах в нужное им русло, связывая в массовом сознании убийства с либерализмом. Достаточно посмотреть недавние споры в блогах, активизировавшиеся в связи с новостями об автопсии. С одной стороны звучит: «Без диктатуры какого-нибудь упыря либеральные бредни ни при каких обстоятельствах не будут воплощены в жизнь». С другой: «Пиночет собрал всех коммуняк на стадионе и расстрелял. В результате страна быстро стала экономически процветать».
И то и другое — разные стороны одной идеи. Идеи, что для проведения радикальных рыночных реформ необходимо расправиться с оппозицией. Может, и не расстрелять на стадионе, но по крайней мере изолировать и заткнуть рот. Идеи, что для проведения таких реформ нужен Пиночет. К сожалению, эту идею поддерживают не только социалисты, но и значительная часть либералов. Мало что вредит репутации либерализма так, как это.
Wednesday 15 June 2011
Кудрявая петрушка и закон Паркинсона
(написано для InLiberty)
2 июня Глобальная комиссия по наркотической политике при ООН опубликовала доклад, в котором объявила о полном провале антинаркотической политики, проводившейся все последние десятилетия. Комиссия, состоящая из бывшего генсека ООН, бывшего генсека НАТО, нескольких бывших президентов довольно значительных стран и даже одного действующего премьер-министра, рекомендовала прекратить дорогостоящую и бесплодную «войну с наркотиками» и легализовать марихуану. В тот же день возглавляемый Геннадием Онищенко Роспотребнадзор признал кудрявую петрушку и зиру наркотическими растениями.
Все это может показаться забавным совпадением. Однако это не так. Между провалом антинаркотической политики и признанием петрушки наркотиком существует прямая связь. Наркотические качества петрушки неизбежно вытекают из того, что борьба с наркотиками уже многие годы не приносит никакого заметного результата. Конечно, то, что наркотиком оказалась именно петрушка, — в достаточной степени случайно. На ее месте мог оказаться каждый — например, укроп или редис. Закономерно тут то, что чем дольше будут существовать Роспотребнадзор и Госнаркоконтроль, тем больше будет расширяться список наркотических и опасных для здоровья веществ.
2 июня Глобальная комиссия по наркотической политике при ООН опубликовала доклад, в котором объявила о полном провале антинаркотической политики, проводившейся все последние десятилетия. Комиссия, состоящая из бывшего генсека ООН, бывшего генсека НАТО, нескольких бывших президентов довольно значительных стран и даже одного действующего премьер-министра, рекомендовала прекратить дорогостоящую и бесплодную «войну с наркотиками» и легализовать марихуану. В тот же день возглавляемый Геннадием Онищенко Роспотребнадзор признал кудрявую петрушку и зиру наркотическими растениями.
Все это может показаться забавным совпадением. Однако это не так. Между провалом антинаркотической политики и признанием петрушки наркотиком существует прямая связь. Наркотические качества петрушки неизбежно вытекают из того, что борьба с наркотиками уже многие годы не приносит никакого заметного результата. Конечно, то, что наркотиком оказалась именно петрушка, — в достаточной степени случайно. На ее месте мог оказаться каждый — например, укроп или редис. Закономерно тут то, что чем дольше будут существовать Роспотребнадзор и Госнаркоконтроль, тем больше будет расширяться список наркотических и опасных для здоровья веществ.
Subscribe to:
Posts (Atom)